Христос Воскресе! Христос Воскресе любезный мой друг, возлюбленный во Христе дорогой отец Алексий!
Прочь уныние и скорбь, прочь мелкие в сравнении с Воскресением тревоги! Оставь, друже, все это, не подобает имеющим упование спасения рассматривать изъяны бытия земного. Нам ли, оставшимся в живых, не иметь радости в сердце своем только от того, что Господь дал время потрудиться еще на ниве Своей?! Ты пишешь – обижают, даже праздников Праздник омрачили. Но вспомни Пасхалии лагерные, когда не всегда удавалось и шепотом канон Воскресению прочесть! Только сердце и кричало: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ…»! Становилось легче и теплее на душе даже от воспоминания о службе. Ныне же праздничную службу правил. Твой подвиг сейчас в другом – ты молишься о всех и за вся, а те, о ком ты молишься, досаждают, но терпеть надо. Не они ведь, дорогой, не они, они лишь исполнители. Апостол в ад готов был идти на вечные мучения, ради спасения племени своего. Ты когда о детях молился, так ли было важно для тебя отношение их тебе же? Нет, молился просто из-за того, что они родные чада твои. А прихожане – чада Господа твоего, Он их управит. Нам не подобает с духовными детьми пользоваться даже библейским назиданием: «Посыпь голову пеплом и дай место гневу Божьему». Иначе молитвы наши будут кощунственно лукавы, ибо вознося о всех и за вся, а в душе держа обиду и призывая гнев Небесный на обидевшего, мы уподобляемся врагу. Это он, увлекая мир сказкой о возможном вечном блаженстве на земле, завлекает всех в пропасть вечной гибели. У меня все, слава Богу. Хотя, право слово, всю Великую Четыредесятницу решил вот отслужить, сугубо помолиться об оставшихся там, да не вышло – ноги опять дали о себе понимание. Вот и говорится – не давай Богу дерзновенных обетов. Все гордыня наша, все думаем о завтрашнем дне, упуская день настоящий. Был у меня епископ N… Вечером приехал, службы правили, а утром, после Божественной только и поговорить успели – он на один день заехал. Страждет, бедный, тернистый уж больно путь – нам куда как легче. Свидимся, Бог даст, расскажу подробнее. Ты молись о нем. Желал он тебя видеть, все спрашивал: «Как там Алексий?». Буду оканчивать наше заочное свидание. Христос Воскресе!
Твой брат Антоний.
----------------------------------------------
Будь здрава о Господе, дорогая Л…!
Озадачила ты старика, право слово, озадачила! Чадо, сан священника так велик, а крест так тяжел, что, благословив или отказав в благословении, да еще письменным посланием, а не лично – дела не решишь. Посему ни благословлять, ни отказывать не буду, но скажу несколько слов, дабы и ты, и любезный отпрыск твой, призадумались и подготовились душевно к разговору о выборе именно пастырского пути ко спасению. Начну с того, что целью жизни каждого человека должно быть приведение себя к состоянию, позволившему бы ему находиться пред Богом. Рай не даруется, это невозможно. В блаженное состояние, в котором прибывают там души почивших, насильно привести невозможно, это взыскивается всей жизнью нашей на земле. Именно об этом сказал Господь, говоря, что Царствие Небесное внутри нас. Обретя его здесь, на земле, паче обрящем после кончины. Проще всего прийти к этому занимая самую низкую ступенечку придуманной врагом лестницы общественного положения. И да не внесет нечистый сомнений в души ваши количеством прославленных во святых сильных мира сего – кого Господь прославил мы узнаем только там, в жизни вечной. Ну, а если прославления человеческие и праведны, то нам не ведом весь сонм праведников от простецов, обычных мирян, не прославленных здесь на земле. Древние жития не особо пестрят князьями, царями, духовенством, тем паче, званиями – «ваше величество», «ваше преподобие», «ваша светлость», «ваше блаженство», «ваше святейшество». Много проще все: сноха, не принявшая покушений свекра на свою нравственность и приявшая смерть от рук похотливца; раскаявшийся солдат; труженик, питающийся от плодов земли… Монашество той поры такожде вельми отлично от времен нынешних. Торговали они, только плодами рук своих, да и то, львиную толику отдавали нуждающимся. Даже три великих святителя боялись приятия сана, почитая униженность, остерегаясь величия предстояния Господу перед святым Престолом. Уж кто-кто, а они понимали ту меру взыска, кою принимает на себя ставленник в пастыри овец Христовых. Много дано, за многое и взыщется, чадо! Мирянин отвечает только за себя и семейных своих, а пастырь – за всех овец. Тут тебе и просвети, и назидай, и не соблазни – все. Но даже в те блаженные времена торжества Православия у великого святителя, исповедника и мученика Иоанна Златоустаго был повод написать слова о священстве. Я твоему недорослю передавал с духовными чадами эту книгу, старое издание. Он еще не говорил о намерениях своих искать сан, да так уж случилось, Господь управил, почувствовал это. Напиши святитель подобное сейчас, он не токмо сана лишился бы, пожалуй, и похлеще что могло приключиться. Только мню, вернуться, откуда мы вернулись, ему бы не дали. Как блаженной памяти митрополиту Петру. Свои. Свои по рясе, не по духу. Истинное Священство всегда неразрывно связано с мученичеством, и тогда, и сейчас. Всегда! Всегда, даже трудно сказать, когда было сложнее. Как Антиохия времен великого Златоуста в стремлении к земным усладам погружена была в сатанинскую круговерть потребительства, так и теперь мы видим подобное. Имеются только свои поправки. Сейчас это засилье окатоличенных из юго-западных земель Руси. Скажу, у нас на епархии пастухов с гор рукополагают во священники, порой, едва умеющих читать и писать. Что уж говорить о церковно-славянском языке, тем паче, о богословии?! Но поверь, чадо, именно они будут через 5-10 лет митрофорными, благочинными, словом, станут определять, кому и что стоит дать. Нашим тут не будет места! Без Божьей помощи ни кто устоять не сможет и укрепление – благодать Святаго Духа. Но сумеет ли твое чадо сохранить в сане само желание спасения? Желание не из тех, которыми вымощена дорога в ад, но желание истинное. Такое, когда человек может сказать, что и жизнь, и смерть для него – все со Христом и во Христе. Молитесь, и я, грешный помолюсь. Да сподобит нас Господь сделать верный выбор. Храни вас Бог.
Прочитал вот твое послание и огорчился – плохо наставлял, если после стольких бесед у тебя в сердце остались сомнения. Не из того ты исходишь, душа моя, не о том, о чем нужно – печалишься. Что ты заладил – «сергианство», «сергианство»?! Так, гляди, и до продажи родины недалече. Тогда-то и станут родными «зарубежники». Почитай лучше историю нашей, родной Русской церкви, историю Вселенского Православия. Ведь все это можно найти, мню, в академической библиотеке. Не пойму, чему и как вас там теперь учат. Разве мало, к сожалению, история знает примеров, когда истину сохраняли единицы?! Почитай жития Максима Исповедника, Григория Богослова, папы Мартина, да и Златоуста великого житие перечитай. Все они стояли за истину в истине. В истине! А истина в том, что спасись сам, а тогда и окружающие тебя обрящут спасение. Ты вот приводишь слова святейшего на различных сборищах светских. Обличаешь заведомую ложь, исходящую из уст иерархов наших. Думаешь, это новая весть для меня?! Чадо, пребывая в местах не столь отдаленных только за принадлежность к духовному сословию, даже там мы слышали риторику о свободе совести и отсутствии узников веры. И говорили это отнюдь не одни замполиты. Что нам до того? Кто мы такие, чтобы судить чужих рабов? Сам не греши, сам спасайся, а с птенцами гнезда чуждого Господь разберется. Зло – оно ведь всегда стремится обрядиться в тогу праведности. И змей в рае искушал Еву, отнюдь не говоря о злой сути противления воли Божией. Ты, душа моя, не мудрствуй лукаво, но думай, как спасаться самому. Знать – это уже победить, если желать победы. Падают не от величия противника, а от нежелания сражения с врагом и его клевретами. Мир нечистым при нашем пособничестве так устроен, что желающего жизни во Христе, прежде всего, совращают, отвлекают от взыскивания Истины. До сражения то ведь, обычно, и не доходит – сам человек избирает холлу и негу, удовольствия… Куда тут Голгофе! А ты – о деятелях нынешних… И их увлекли, и скольких еще – Бог весть! Тебе-то что? Молись и трудись, да испрашивай у Господа вся укрепляющую благодать. Аминь.
Мир тебе, матушка, и всем сестрам обительки вашей!
Дорогие мои, не обижайтесь на меня, старика, что так давно не посещал ваших приделов – ноги не носят, а просить кого-то отвезти, как-то не с руки. Да и чада постоянно приезжают, тоже хлопоты. Иной раз хотел бы и отказать случайным, да страшно – как Господь посмотрит на такое нерадение. Вот и несу свою ношу. За все, слава Богу! Ты, матушка, оставь сомнения, пой в храме при любом настоятеле. Не священнику славу поешь – Богу! Вот и пой не мало сумняшеся, пой. Знаю, дорогая, знаю, как тяжко зреть мерзость запустения в святом храме. Но не об этом ли предупреждают и Евангелие, и Апостолов послания, святых отцов поучения? Пока Божественная совершается по чину – ходи и пой, причащайся. Старшие сестры, если кто еще жив остался, пусть праздниками посещают приходской, а так – в своем, все в своем. За духовника не переживай – Господь пошлет вам духовника. Да, мы вымираем, чай возраст то у всех под сто. Но духовник у вас будет, Бог не оставит землю жаждущую без благодатной росы. А умрет обитель – все, тут уж жди антихриста и кончины века. Благодатна она, обителька ваша. Кто благословлял-то, кто постригал сестер и тебя – все святые души, мученики и исповедники, великие святители. Они не ниточкой какой-то тонкой связали прошлое и нынешнее православия, а прочной цепью слили воедино. Сестры слабы уже, подумай ты об архиве и книгах – надо сохранить. Ныне печатают много, да больно много ошибок в них, ты наши сохрани. Свидетельства о постриге, дневники – сожги. Вам в монастырях не жить, а прославление – ни к чему. Особо смотри не оставь записки оттуда, что отцы передавали и матушки. Попекись об этом уже сейчас, ты ведь самая молодая среди схимниц… А о Фекле молюсь за упокой, не переживай. Она, конечно, такой крест тут понесла, что впору просить ее заступничества, но молюсь. Матушка любезная, к чему ты опять спрашиваешь о конце мира?! Тебе-то зачем, ты отойдешь, не доживешь. Господь окажет всем сестрам такую милость. Вы ведь потрудились и так много, и время конечное со всеми его мерзостями вас не коснется. Да и говорил я уже вам все о том, что сподобил Господь видеть. Послушницам же новым стоит внушать только одно – увлечет людей в пропасть страсть к жизни. К жизни в понимании ее миром. Первые христиане сами себя приносили в жертву, почитая смерть за исповедание Христа, лучшей стезей достижения Царства Небесного. Жития святых нам много примеров в этом подают. Ныне – другое, мним себя христианами, но всячески стараемся отодвинуть годину смерти. А уж мученичества и подавно ни кто не желает. Но ведь все там будем, кого из земных смерть миновала?! Земля еси и в землю отыдеши. Разве укоризненно довольство? Нет. Но сердцеведец Христос говорит, что там, где человек стяжал богатство, и сердце его. Праведник стяжает богатство духовное, невидимое телесному взору. Богатство, влекущее в ад, отнюдь не обязательно выражается домами, машинами, деньгами… Мнимое богатство адово – страсти человеческие, потворствование им, наслаждение ними. Вот тебе и два конца одной палицы. Посему, отсутствие материального довольства отнюдь не основа праведности. Вспомни девиц, благочестиво проводивших свою жизнь, но по всяк час злословивших. И по кончине они не могли находиться в храме на Божественной – выходили, люди видели это. Бегать надо не столько злата, сколь слабостей своих. Спасает не ряса, не нарочито темная одежда и юбка до земли, но сторожение души своей. А сторожения то и не будет. Забыв, а может и не зная, наставление «жена да не отверзает уст своих», женщины будут пытаться учить в храмах. Ева уже попробовала наставить Адама, только что из этого вышло? Так и теперь будет. Сами не войдут и другим мешать станут. Ты остереги молодых, матушка, остереги! Хуже нет, как эти православные ведьмы в храме. Что только не выдумают, что только не попридумывают! Мню, все выкрутасы их – на приход антихристов. Закрыв истину лавиной всякой глупой обрядности, проще его ждать воцарения. Понимания нет, трепета – нет, только стань, повернись, поклончик… Да, матушка, какие времена, такие и люди! Помнишь, как служили ночью в закрытом «товарищами» и разбитом немцами храме? То ли было! Епископу «исполаетэ» шепотом пели, а трепет какой? Многие постриг тогда приняли. И каждый действительно ощущал себя братом и сестрой – дух был. Ныне все в учителя рвутся, а учиться-то ни кто не хочет, только учить хотят. Ты знаешь, сколь лет я провел под благословенной дланью своего старчика. Не забери бы его Господь, и по сию пору оставался бы там. Тебя саму из Киева выставили буквально. Теперь не то. Молоко на губах не высохло – уже архимандрит, а то и епископ. А стадо недосмотренное, овцы неухоженные! Но, каждый отвечает за свое, свою бы душу не упустить. Храни вас Бог, дорогие сестры, храни вас Бог! Может, еще и свидимся, вы моложе – приезжайте. Да, матушка, ты глупости свои на счет моих останков брось – не будет ни мощей, ни могилы, ты брось эти юродства.
Христос Воскресе! Христос Воскресе любезный мой друг, возлюбленный во Христе дорогой отец Алексий!