Если спросить современных христиан, что они знают об умном делании, то вряд ли многие ответят правильно. Кто-то скажет, что это исключительно монашеский, высокий подвиг безмолвия и созерцания, когда аскет своим умом зрит Божественные тайны. Кто-то ответит, что это произнесение в уме молитвы Иисусовой, допустимое мирянину в определенной степени. А кто-то заявит, что умное делание – это что-то заумное, не имеющее практической ценности и вовсе не нужное нам в повседневной жизни.

Что же это такое – умное делание, какой в нем смысл, и нужно ли это христианам в условиях современной жизни?

Вообще сам термин «умное делание» уже показывает, что оно совершается в «умной» сфере существа человека, а под умом святые отцы никогда не подразумевали только рассудок[1]. Рассудок – это способность анализа и логических построений, всевозможных мысленных операций, необходимых в жизни земной. Ум же – это сокровенная, глубинная сфера души человека, в которой мы переживаем свое «я», осуществляем самопознание, и именно в этой сфере наше «я» способно к таинственной встрече и общению с Богом. Поэтому когда речь идет об умном делании, то подразумевается собственно внутреннее, душевное делание христианина. И потому для святителя Игнатия (Брянчанинова) вопрос об умном делании был вопросом жизни и смерти, подлинности и неподлинности христианской жизни как таковой. Именно в умном делании он видел сокровенную суть духовной жизни как пути, возводящего к единению с Богом.

«Мир высоко ценит телесные подвиги и лишения, – писал святитель Игнатий, – не разбирая того, правильно ли, полезно ли употребляются они или погрешительно и в тяжкий душевный вред; мир особенно уважает то, что действует удачно на телесные чувства, что соответствует понятиям мира о добродетели и о монашестве; мир любит то, что льстит и угождает ему»[2]. «Важная примета кончины монашества (а состояние монашества для святителя Игнатия было индикатором общего состояния христианства. – В.Д.) – повсеместное оставление внутреннего делания и удовлетворение себя наружностию на показ»[3]. «Прежде умное делание было очень распространено и между народом, еще не подвергшимся влиянию Запада. Теперь все искоренилось; осталась личина благочестия; сила иссякла. Может быть, кроется где-либо, как величайшая редкость, какой-либо остаток прежнего. Без истинного умного делания монашество есть тело без души»[4]. При одном наружном благочестии без внутреннего делания наша духовная жизнь лишится сущности. И действительно, что толку от участия в многочасовом бдении, если при этом своим умом ты гуляешь туда и сюда? Какой смысл в видимой милостыне, если внутри твое сердце исполнено гнева и хищничества? Доставит ли спасение только внешнее целомудрие, если чувства и мысли твои давно уподобились дому терпимости?

Люди привыкли жить внешним, и потому взгляд внутрь себя вообще, внутреннее делание им представляется чем-то неинтересным, скучным и бесполезным. На самом деле все полностью наоборот. Растворяясь во внешних увлечениях (точнее, развлечениях), человек утрачивает свое внутреннее лицо, становится духовно безликим; его внутренний мир оскудевает, в итоге приедается и сама внешняя жизнь, так что человек, переходя от одного развлечения к другому, быстро пресыщается и угасает. Уделяя же внимание внутреннему, украшая и преображая обитель своей души, мы делаем интересной и внешнюю жизнь, потому что у кого обновляется внутреннее, тому не будет приедаться и внешнее.

Что же, собственно, должно составлять содержание внутреннего делания христианина? Для того чтобы это понять, святитель Игнатий, во-первых, указывал на цель и назначение человека. Во-вторых, обращал внимание на саму особенность естества человека в условиях нашего падшего мира.

В этой связи вспомним, каким был изначально создан человек, а именно: приобщенным Богу, пронизанным Его благодатью, как храм для Бога. Святитель Игнатий так и писал об изначальной цели и назначении человека: «Назначение человека быть сосудом и орудием Божества». «Человек есть богозданный храм Божества по душе и телу»[5]. И потому духовно полноценный человек – это не просто душа и тело, но еще и благодать Духа Святого, без которой человек уподобляется животному.

Человек не самобытен, его подлинное благополучие напрямую связано с богообщением: как «жизнь тела – от присутствия в нем души», так и «жизнь души – от присутствия в ней Святаго Духа»[6]. А поскольку в естестве человека царственное место занимают его ум и сердце, которые вершат самоопределение личности, то стяжание Духа Святого, возвращение к изначальному своему призванию невозможны без устремления к Богу умом и сердцем. Если подчинятся Богу ум и сердце, то и весь человек станет Его обителью. Если же ум и сердце вне общения с Богом, то и весь человек пребывает в духовном растлении.

Второе важное наблюдение есть то, что как «жизнь не прекращается ни на мгновение, так и ум не престает ни на минуту от рождения мыслей, а сердце не престает ни на минуту от рождения чувствований»[7]. То есть деятельность ума и сердца непрестанна, они не могут жить без мыслей и чувств. Дело в том, что Бог вложил в естество человека не только потребность активной внешней деятельности, но и потребность деятельности внутренней, мысленного творчества, созерцания. Если мы не будем в нашей духовной жизни реализовывать вторую потребность, направлять ее к Богу, то она выродится в хаотичные мечтания, в греховные фантазирования, неудержимо охватывающие наш внутренний мир, влекущие в сферу греха и порока, что наверняка подтвердит каждый из собственного опыта.

В нашем состоянии падения и ум, и сердце сами собой плодят мысли и ощущения, в которых добро смешано со злом; также невидимый враг постоянно всевает в нас свои мысленные плевелы. Отсюда «если не дать ей (душе) богоугодного упражнения, то она будет непрестанно упражняться в тех мыслях и чувствованиях, которые родятся в ней самой; иначе: она будет развивать свое падение, развивать в себе ложь и зло, которыми она заражена»[8]. Вот здесь-то упорядочить происходящее внутри и поможет умное делание.

Умное делание есть постоянное внутреннее бодрствование во исполнение слова Христа: «Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24: 42). Оно – постоянная внутренняя готовность к служению Христу в своем сердце: «Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи» (Лк. 12: 35). Оно – осмотрительность и осторожность в отношении всего подступающего к душе: «Если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой» (Лк. 12: 39).

В этой связи упомянем, что наиважнейшей составляющей умного делания святые отцы называли трезвение, то есть постоянную внутреннюю бдительность, бодрствование души в стремлении очиститься от всякого греха на уровне мыслей и чувств, дабы приобщиться благодати Божией. «Господь заповедал нам непрестанную молитвенную бдительность над собою, состояние, называемое в деятельных отеческих писаниях священным трезвением»[9]. «Трезвение противодействует самым началам греха: помыслу и чувствованию греховным. Трезвение совершает заповеди в самых началах человека: в помыслах и чувствованиях»[10].

Известно, что многие грехи человек совершает тогда, когда теряет самоконтроль. Это легко проверить на самих себе. Едва утрачивается внутреннее наблюдение за собой, за своими мыслями и чувствами, как душа оказывается во власти вторгшихся помыслов, нашедших впечатлений или действия сильной страсти. Святитель Игнатий неоднократно предостерегал: «Обыкновенно люди считают мысль чем-то маловажным: потому что они очень мало разборчивы при принятии мыслей. Но от принятых неправильных мыслей рождается все злое»[11]. Порой нам кажется, что рой многочисленных помыслов, которые мы с утра до вечера пережевываем в себе, словно жвачные животные, есть вполне естественное для нас состояние. Таким образом, человек заведомо соглашается с тем, что разруха и беспокойство и есть его подлинный внутренний мир.

На самом же деле ситуация иная: «состояние сердца всегда зависит от мыслей, усвоившихся уму»[12]. Значит, важно постоянно блюсти свою душу от вторгающихся греховных помыслов. В противном случае человека ждет духовное крушение. Постоянно пребывая близ соблазнов, которыми исполнен мир, мы приобретаем от них впечатления, и, рассеянно глотая их, отравляем собственную душу. «Соблазн, находясь пред нами или вблизи нас, по необходимости найдет сочувствие себе в нашем греховном повреждении и произведет на нас впечатление. Впечатление это может быть и не примеченным; но когда оно разовьется и усилится в человеке, тогда возобладает им и может поставить на край погибели. Иногда впечатление соблазна действует и весьма быстро, не дав, так сказать, опомниться или одуматься искушаемому: мгновенно омрачает ум, изменяет расположение сердца»[13]. А кто предается греху в мыслях, тот не удержится от греха во внешней жизни.

Не только святитель Игнатий, но и другие святые отцы сравнивали отсечение греховных и суетных помыслов с выпалыванием сорняков на земле. Как только появились первые скверные помыслы, их нужно тотчас же отсекать. Можно, конечно, и не выпалывать, но такая земля становится совсем непригодной к возделыванию, на ней невозможно собрать урожай.

Святитель указывает даже признаки отличия помыслов и чувств благих от злых: он определяет это по производимому помыслами и чувствами действию на наше естество, по их первому действию, как они только возникли в нас. Помыслы и ощущения благочестивые, добрые, благодатные «приносят с собою в душу несказанный мир и тишину – по этому познаются, что они от Истины»[14]; они «содействуют молитве, оживляют ее, усиливают внимание и чувство покаяния, производят умиление…»[15]. Напротив, «ощущение смущения служит всегда верным признаком приближения падших духов, хотя бы производимое ими действие имело вид праведности»[16]; «смущение, самое тончайшее, какими бы оно ни прикрывалось оправданиями, служит верным признаком уклонения с тесного пути Христова на путь широкий, ведущий в погибель»[17]. «Ясные признаки пришествия к нам и действия на нас падшего духа суть внезапно являющиеся греховные и суетные помыслы и мечтания, греховные ощущения, тяжесть тела и усиленные скотские требования его, ожесточение сердца, надменность, тщеславные помыслы, отвержение покаяния, забвение смерти, уныние, особенное расположение к земным занятиям. Пришествие к нам падшего духа всегда сопряжено с ощущением нами смущения, омрачения, недоумения»[18].

Действительно, обращая взор в глубь нашей души, мы можем заметить, что начало любого греховного помысла или чувства сопровождается ощущением смущения, дискомфорта, нечистоты. Тем самым мы можем вовремя замечать начало греховного действия и сразу же отказываться от него, обращаясь умом и сердцем к Господу. В этом смысле умное делание подобно возделыванию земли: сколько бы ни появлялось сорняков, необходимо их все выпалывать, иначе не пожать благого плода. Каждый из нас наверняка замечал и то, что, отказываясь от злых мыслей или нечистых образов, не допуская их внутреннего в нас развития, при искренней молитве к Богу душа обретала спокойные, ясные чувства, чистые и мирные мысли. В результате долговременного упражнения в умном делании у христианина вырабатывается навык – сразу же замечать приближение лживых помыслов или чувств, по первому же ощущению определять и отвергать греховные приражения, в какую бы личину они ни облачались.

Итак, умное делание есть глубокое внимание к тому, что происходит в нашей душе. Конечно, не всегда нам нравится заглядывать внутрь собственного сердца. Ведь когда дом заполнен всяким хламом и мусором, когда в нем давно не наводили уборки, то пребывать внутри бывает скучно и неуютно, и хочется побольше быть вне его. Но если мы наводим порядок в наших домах и квартирах, то разве, как христиане, мы не должны благоустраивать храм собственной души?

Святитель Игнатий считал, что для сохранения внимания и трезвения вовсе не надо покидать свои служебные обязанности: «Занятие служебное, сопряженное с ответственностью, не препятствует сохранению внимания к себе – оно руководствует к такому вниманию… Деятельность – необходимый путь к бдительности над собою, и этот путь предписывается святыми отцами для всех, которые хотят научиться вниманию себе… При деятельной жизни люди помогают человеку стяжать внимание, напоминая ему нарушения внимания. Подчиненность есть лучшее средство приучиться ко вниманию: никто столько не научит человека внимать себе, как его строгий и благоразумный начальник»[19]. Значит, и миряне, люди, облеченные служебными обязанностями, могут беспрепятственно и полноценно совершать умное делание, хранить внутренние трезвение и внимание к себе. «При служебных твоих занятиях, – наставляет святитель, – посреди людей не позволяй себе убивать время в пустословии и глупых шутках; при кабинетных занятиях воспрети себе мечтательность; скоро изострится твоя совесть, начнет указывать тебе на всякое уклонение в рассеянность как на нарушение евангельского закона, даже как на нарушение благоразумия»[20].

Мы уже говорили о том, что блуждание своим умом только во внешнем мире не способно насытить душу человека. Но и взгляд только внутрь, замкнутость на себе обедняют человека, а сосредоточение внимания на подступающих помыслах может повергнуть в уныние. В этой связи заметим, что умное делание – это не замкнутость на себе и своем внутреннем «эго», а высвобождение ума и сердца от хлама скверных мыслей и чувств для свободного и чистого стремления к Богу. Для этого, по святым отцам, необходима внутренняя чистота и целомудрие. Потому что Бог вселяется в человека, когда человек устраивает свои мысли и чувства по воле Божией, тогда в нем во всей ясности сияет образ Божий. А для того, чтобы внутренний подвиг не был замкнутостью на себе или на подступающих помыслах, он исполняется умной молитвой, то есть устремленностью ума и сердца к Спасителю Иисусу Христу – молитвой Иисусовой.

Почему же именно молитва Иисусова? Вообще-то святые отцы не останавливались только на ней, а упоминали многие краткие молитвы как подходящие для умного делания. Из кратких молитв святитель Игнатий приводит такие, как молитва мытаря: «Боже, милостив буди мне грешнику (грешному)» или «Боже, очисти мя грешнаго»[21], а также равносильную им «Господи, помилуй»[22]. Приводит также святоотеческие молитвы: преподобного Антония Великого – «Господи Иисусе Христе, помилуй меня», «Господи Иисусе Христе, помоги мне», «Славлю Тебя, Господь мой, Иисус Христос»[23]; преподобного Исаака, безмолвника Египетского скита, – «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися» (Пс. 69: 2)[24]; преподобного аввы Дорофея – «Господи Иисусе Христе, помилуй мя» и «Сыне Божий, помоги мне»[25]; преподобного Иоанникия Великого – «Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый, Троице Святая, слава Тебе»[26]; некоторого отца, о молитве которого упоминает святой Исаак Сирин, – «Я согрешил, как человек, Ты же прости, как Бог»[27].

Однако самой лучшей, превосходной молитвой стоит признать именно молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Святитель Игнатий изъяснял это так: «Великое служение молитвы, вводящей человеков в ближайшее общение с Богом, появилось на земле, в обширнейшем размере, со времени примирения человеков с Богом при посредстве Богочеловека… Имя Богочеловека получило в служении молитвенном важнейшее значение, будучи именем Спасителя человеков, Творца человеков и ангелов, будучи именем вочеловечившегося Бога, Победителя возмутившихся рабов и созданий – демонов»[28]. «Господь наш Иисус Христос есть единственный источник нашего спасения, единственное средство нашего спасения; человеческое имя Его заимствовало от Божества Его неограниченную, всясвятую силу спасать нас»[29]. Во Христе природа человека вознесена к единению, теснейшему общению с природой Божественной, и потому мы, приобщаясь Христу, соделываемся обителью Бога, обретаем дарованное Им спасение.

Обобщая сказанное, можно заметить, что умное делание по самой сути своей есть как можно более частое обращение к Богу умом и сердцем при трезвенном хранении души от всего греховного и скверного. Умное делание есть внимательное произнесение молитвы Иисусовой «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго» с теплым, благоговейным и покаянным чувством, что способно оградить от многих внутренних бед и искушений, а главное – приобщить к благодати Спасителя.

Кстати, такая молитва как ничто другое нужна для нашей практической деятельности. Обратим внимание на то, что производит молитва в душе. После искренней, исполненной веры молитвы душа становится умиротворенной, спокойной, молитва доставляет внутреннюю ясность. А ведь именно это нужно человеку в практической жизни, чтобы не увлекаться суетой и иметь столь нужную для нашего времени выдержку.

Так что умное делание в самых его основах, как это изложено, в частности, в сочинениях святителя Игнатия (Брянчанинова), вполне уместно и необходимо для мирян. Если же речь идет о тех высотах духовного делания, которые свойственны уже преуспевшим монахам (что описано в некоторых книгах святых отцов – авторов Добротолюбия), то приступать к такому деланию простым христианам, то есть в реальности всем нам, не стоит. Особенно это касается психофизических приемов, поиска места сердечного и низведения туда ума, соединения слов молитвы с дыханием и т.п. – не понимая, о чем идет речь, мы просто загубим свое пусть и не очень совершенное делание.

И еще раз обратим внимание, что наш ум не существует без мыслей, так же как и сердце – без чувств. Поэтому если не понуждать свой ум к спасительному деланию, если не стараться хранить душу от греховных чувств и ощущений, то наше падшее естество станет порождать греховные плевелы. Иными словами, не будь в душе умного делания, в ней воцарится без-умное делание, хаотическое движение помыслов, образов, впечатлений, желаний, без порядка и смысла, без цели и пользы.

Умное делание есть постоянное памятование Господа и хождение пред Ним в своем сердце. И если всегда и везде мы будем помнить и чувствовать, что нас видит Бог, что Он рядом с каждым из нас, что мы всегда в своих поступках, словах и даже тайных помыслах и чувствах открыты пред Ним, то как бы мы решились поступать? – Так, как бы от этого зависела наша вечная участь! Умное делание поможет уберечься от плотских падений, потому что препятствует началу блуда – скверным помыслам. Оно прогоняет уныние, печаль и леность, так как исполняет душу надеждой на Всесильного Бога. Умное делание помогает вовремя погасить гнев, раздражение, ярость, оно рождает в душе умиление и тихие, мирные чувства. Лишь благодаря этому деланию наши разум, чувство и воля способны обрести дивную гармонию, не разрываясь, словно лебедь, щука и рак, по многим суетным целям. Мы не способны сами полностью благоустроить свой внутренний мир, но внимательное участие в богослужении и искренняя молитва к Богу, произносимая нерассеянным умом с теплым сердечным чувством, способны приобщить душу к благодати Духа Святого, Который изгонит рой беспорядочных помыслов, исцелит чувства, очистит воображение. Благодаря умному деланию христианин еще здесь, на земле, своими умом и сердцем становится причастником вечных благ Небесного Царства. И потому умное делание – неотъемлемая принадлежность духовной жизни христианина, который должен заботиться не только о внешней благопорядочности, но еще более о внутреннем благоустроении своей души.

В современном мире, с его спешкой и интенсивностью жизни, с обилием информации и быстро сменяющимися впечатлениями, человек все чаще вспоминает про тишину и покой. Окружающий мир лишает покоя, но не может его возвратить. В аскетическом богословии есть такое понятие – «исихия», то есть безмолвие. Это то состояние, которого достигают делатели умной молитвы, когда душа, очищенная от греховных прилогов в самых мыслях и чувствах, приобщается благодати Божией, а в ней обретает долгожданную свободу, мир и покой. Дай Бог, чтобы это безмолвие, чистота и подлинная свобода от грехов и пороков осеняли тех, кто и в наше время не забывает про сокровенное делание своей души, храня себя от всякого нечистого помысла и как можно чаще обращаясь с теплой молитвой к Спасителю.

_____________________________________________________________________________________
[1] Хорошим введением в этот вопрос можно считать научный труд иерея Вадима Коржевского «Пропедевтика аскетики: компендиум по православной святоотеческой психологии (М., 2004). См. с. 359 – 399.
[2] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Ч. 1 // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 1. М., 1996. С. 219.
[3] Игнатий, епископ Кавказский, святитель. Собрание писем. М.; СПб., 1995. С. 113. [4] Там же. С. 116–117.
[5] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Слово о человеке. СПб., 1995. С. 12.
[6] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетическая проповедь // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 4. М., 1997. С. 48.
[7] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Приношение современному монашеству // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 5. М., 1998. С. 29.
[8] Там же. С. 30.
[9] Там же. С. 264.
[10] Там же. С. 265. [11] Игнатий, епископ Кавказский, святитель. Собрание писем. С. 436.
[12] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Ч. 1. С. 316.
[13] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Приношение современному монашеству. С. 40.
[14] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Ч. 1. С. 303.
[15] Там же. С. 212. [16] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Ч. 2. // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 2. М., 1996. С. 300.
[17] Там же. С. 223. [18] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Приношение современному монашеству. С. 334–335.
[19] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Ч. 1. С. 375–376.
[20] Там же. С. 376.
[21] О необходимости молиться молитвой мытаря учил преподобный Исаак Сирин (см.: Исаак Сирин, преподобный. Слова подвижнические. М., 1993. С. 255).
[22] Игнатий, епископ Кавказский, святитель. Собрание писем. С. 532–533. В «Сказании об авве Филимоне» сообщается, что преподобный отец по пении Псалтири, песней и чтении Евангелия садился и долго, со вниманием говорил в себе: «Господи, помилуй» (Добротолюбие. Издание Троице-Сергиевой лавры, 1993. Т. 3. С. 363).
[23] При этом преподобный Антоний заповедует: «Имени Господа не отпускай от себя, но непрестанно вращай его в уме твоем, поучайся ему в сердце твоем и хвали его языком твоим» (Устав отшельнической жизни // Добротолюбие. Т. 1. С. 97).
[24] По поводу данной молитвы преподобный Исаак рассуждает: «Этот стишок по достоинству выбран из всего состава Священного Писания. Ибо он объемлет все расположения, какие только могут относиться к природе человеческой, и прилично прилагается ко всякому состоянию и всем случаям; именно он заключает призывание Бога во всех опаснос(тях, заключает смирение благочестивого исповедания, заключает постоянное бодрствование с заботливостью и страхом, содержит сознание своей слабости, чаяние услышания, надежду на настоящую и всегда присущую помощь» (Иоанн Кассиан Римлянин, преподобный. Писания. Издание Троице-Сергиевой лавры, 1993. С. 357).
[25] Дорофей, авва. Душеполезные поучения. М., 1995. С. 16.
[26] Молитвы на сон грядущий // Православный молитвослов и Псалтирь. М., 1988. С. 20.
[27] Исаак Сирин, преподобный. Слова подвижнические. С. 232.
[28] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Ч. 2. С. 240.
[29] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Ч. 1. С. 217.

Источник с изменениями и правкой редакции: Валерий Духанин преподаватель Николо-Угрешской духовной семинарии (http://www.logoslovo.ru/forum/all/topic_9658/)