Публикуем рассказы о Святой Горе архимандрита Григория Зумиса, игумена афонского монастыря Дохиар. Мы исправили перевод, который далек от совершенства. Назовем эти воспоминания "Дохиарский патерик", потому что это так и есть, настоящий патерик, или точнее, Герондикон. Эти рассказы учебник подлинной афонской духовности.
Как-то я пришёл к о. Ефрему, со мной было двое послушников. Неожиданно старец громко сказал: «Этот твой». А о другом умолчал. Так всё и вышло: один теперь иеромонах в нашем монастыре, а другой вернулся в мир и женился. Как-то я в шутку спросил у него:
— Зачем Вы стучите в двери, которые Вам никогда не от кроют? Он сказал в ответ: — Может, хотя бы соседи услышат что-то, что принесёт им пользу.
Он никогда не требовал от человека того, что превышало его силы. Он лишь хотел, чтобы его духовное делание, каким бы малым оно ни было, совершалось ежедневно, чтобы он никогда не оставался без молитвенной защиты.
Кроме всего прочего, ему бывало извещение свыше в виде благоухания или зловония. Во время его продолжительной болезни один священник напросился к нему служить в храме. Когда окончилась неделя его служения, старец зашёл в алтарь и ощутил невыносимое зловоние. «Господи, что здесь произошло? Когда я служу, алтарь благоухает». Он предложил священнику исповедаться. После исповеди он сказал ему: «Если твоя жизнь так плоха, то зачем же ты пачкаешь и оскверняешь алтарь?»
А вот ещё одно свидетельство. Его спросили о том, что такое масонство.
— Что нам об этом говорить? Давайте лучше возьмём чётки, чтобы дать слово Богу. После первых же узелков почувствовалось зловоние. А в ответ на какой-то другой вопрос появилось благоухание благодати.
У старца был ум Христов. Однажды с Афона он поехал в родное село. В одном углу церковного двора он нашёл старую выброшенную крещальную купель, в которой его когда-то крестили. Он обнял её и приветствовал, как мать, спасшую своё дитя от смерти. Кому другому пришло бы на ум приветствовать свою купель?
Он не хотел, чтобы монах уходил из своего монастыря по какой бы то ни было причине: «Как бы ни шли дела, он остаётся под присмотром игумена и братии. Если в монастыре он хоть как-то молился, то, живя сам, совсем перестанет молиться. Человек в чём-то похож на домашних животных: и ему, и им нужен пастух, чтобы двигаться вперёд».
Его речь бывала нелицеприятной и жёсткой, как сельский хлеб. Он называл вещи своими именами, не боясь использовать слова, которые кому-то показались бы неприемлемыми. В исполнении своих обязанностей он был очень добросовестным.
- Отец Ефрем, в твоей келье будет угощение на храмовый праздник?
- Наши кельи называются сухими, в них мы держимся устава безмолвников, поэтому мы и сами не устраиваем праздников, не ходим и к другим. Как-то раз мы зашли на праздник к Данилеям, потому что из всех наших соседей лишь они помогали нам в трудностях.
Ему не было дела до заготовки рыбы для праздничной трапезы, до приглашения на службу певчих и архиереев, тем более он не заботился о драгоценных сосудах и облачениях. Бедность, нищета и простота — вот что было богатством афонской каливы преподобного Ефрема.
Источник с изменениями и правкой редакции: http://www.isihazm.ru/?id=384&sid=44&iid=1743
Публикуем рассказы о Святой Горе архимандрита Григория Зумиса, игумена афонского монастыря Дохиар. Мы исправили перевод, который далек от совершенства. Назовем эти воспоминания "Дохиарский патерик", потому что это так и есть, настоящий патерик, или точнее, Герондикон. Эти рассказы учебник подлинной афонской духовности.